Мама в то время работала воспитателем в детском саду. Не потому что мечтала быть воспитателем в детском саду.
А потому, что папка перешёл работать из фабрики в школу, а Серёге было только три года, а детский-то сад был фабричным. То есть туда в первую очередь брали детей тех, кто работал на фабрике или на самом комбинате. Потом детей совхозников и только потом детей учителей.
Вот такая была иерархия при Советской власти. Как папка, бывший второгодник и хулиган, попал работать в школу, расскажу как-нибудь позже. Сейчас речь про маму
На момент описываемых событий ей было тридцать два года, жизненный и педагогический опыт за плечами был уже не маленький.
Совсем ещё девчонкой, в 19 лет она, по распределению, попала на работу учительницей в Кинешемскую школу глухонемых детей. Попала то же не просто так.
В 19 лет юная Валя Мешалова, аккуратистка и отличница, закончила Хреновский педагогический техникум и получила распределение в какую-то глушь, в Лухский район, посёлок Порздни. Учительницей начальных классов, в Порздневскую среднюю школу. Ревмя ревела неделю, как она сама рассказывала, но времена были такие, что не больно откажешься. И вот, к назначенному сроку, в середине августа, Александр Иванович, мамин отец, выписал на фабрике лошадь с телегой и, собрав нехитрые пожитки, повёз дочку в тьму-таракань.
-пока жить где найдём, с соседями познакомлюсь, — деловито рассуждал отец, — ничего, Валюш, и в Лухе люди живут.
Хотя папка мне как-то рассказывал, что они в 61 году в Лух в футбол играть приехали, а там, на центральной площади народу-не протолкнешься. Бабы мужиков на войну провожают…
В шутку, конечно, рассказывал. Но! Так даже мы, в моём детстве, воспринимали Лух.
Всю дорогу она ревела, потому, что до этого, вне родительского дома ещё не живала. А тут, не просто из дома, а в Лух. Будучи отличницей, рассчитывала на распределение в родную Чертовищенскую школу, ну, или, хотя бы, в Старую Вичугу или в Ново-Писцово. Но! Партия сказала «Надо!», комсомол ответил: «Есть!». Тогда по-другому не бывало. Может, просто, мест в близлежащих школах не было. Тёща моя, после выпуска из педучидища, по распределению, аж в Дагестан на три года уехала. Не смотря на то, что дома четырехлетний ребёнок оставался. С отцом, конечно, но всё-таки…
Общественный транспорт тогда ещё не ходил, тронулись в путь на телеге. Дорога не близкая, километров 50, на весь день на лошади-то.
И вот, двигаясь по просёлочной дороге, догоняют они паренька. Тот идёт пешком, с котомкой за плечами. Поравнялись, и мамка признаёт в нём своего однокурсника по техникуму.
-садись, подвезём, — предложил отец Александр Иванович, — далеко ли?
— так до Порздней – говорит паренёк. Как раз туда, куда везут юную Валю.
Запрыгнул на телегу.
-Тамошний, что ль? – начал прощупывать почву отец, думая кому бы поручить заботу о дочери
— Да, — отозвался парень, — из самого туда почти. Чуть дальше.
-килóметров пять? — сохранял свой интерес Александр Иванович
-да, нет! Два с половиной мóже… — охотно отвечал попутчик, — в хорошую погоду, полем ещё ближе…
— А чего мрачный, коли домой идёшь? – не унимался Александр Иванович, — аль не привечат родимой-то край?
-Что вы, — парень заулыбался, — дома очень хорошо. Только, вот – он немного помолчал, — ненадолго совсем… вот, вместе с Валей отучились, теперь по распределению…
-куда тебя? — всхлипнула Валя.
-к чёрту на кулички, — недобро отозвался однокурсник, — аж, в Кинешму!
-Кинешма-то рядом! – зарыдала Валя, — там город. А ваши Порздни, — с трудом выговорила она название, — на краю света!
-чего на краю-то? – насупился попутчик, — ничего не на краю…
Они бы так, наверное, и пререкались всю дорогу. Дорога-то на телеге не быстрая. Как, вдруг, в диалог вступил Александр Иванович
— а, ты, то же ведь, учителем?
— ну, да – прервал перепалку с Валей парень
-и в Кинешме работать, не хочешь? — соображал какую-то свою думку отец. Валя напряглась, пытаясь понять его замысел
-не то, что не хочу, — с комсомольским задором вскинулся парень, — далеко больно. Да я бы! Мать вот только плохая уж совсем…
-отец-то не вернулся? – понятный каждому по тем временам вопрос.
Парень низко опустил голову.
-а Валентину-то, вон, аккурат к вам назначили – продолжал Александр Иванович, — ишь оно как…
Какое-то время ехали молча.
-а если? – спустя время начал отец. И молодые люди, как-то сразу поняв, о чём речь, вскинули на него глаза с немым вопросам: «а, как?»
-а, что? – уверенно продолжил Александр Иванович, — пойдём прямо к председателю сельсовета, — его тон набирал уверенности, — я фронтовик, гвардеец, дважды раненой. Так и доложим: «Вот, мол, так и так… Ошибочка вышла… И, парень-то Ваш, местный… и мать у него… и отец, можно сказать, на фронте…» — Александр Иваныч осёкся, оглянулся на парня, — в свою-то школу, хошь?
-школа-то не у нас, на центральной усадьбе, зачастил парень, — да, я бы! Только вот…
-что? – обернулся Александр Иванович
-в Кинешме-то… – голос парня дрогнул, как будто он вспомнил что-то, что не даст осуществиться плану, в который уже почти поверил…
-что в Кинешме? – развернул на него горящий взор мамин отец
— там… там… — парень, похоже, подбирал слова
— не мямли, — прикрикнул Александр Иванович
-там не простая, школа-то… — в голосе парня звучало отчаяние
— в смысле?! — одновременно вырвалось и у Вали и у отца
— там интернат специальный, — парень решился поднять глаза на спутницу, — для слепых и глухонемых детей
Александр Иванович переводил непонимающий взгляд с дочери на парня. Благо, управляя лошадью, не надо смотреть на дорогу.
-как их учить-то? – наконец решился он, — убогих-то…
-я на факультатив специальный ходил, — обречённо начал объяснять парень, — дактилология там, шрифт Брайля…
-ты понимашь, про что он? – Александр Иванович взглянул на дочь
Валя молча кивнула
-а ты не знашь, чтоль? – строго спросил отец
-нет, но, я бы выучила, — Валя перестала плакать, — если бы разрешили… Что бы в Кинешму…
-ну, вот! – радостно подытожил Александр Иванович, — Валюшка-то у меня, знашь, кака?!
-Да, знаю… — понимающе улыбнулся парень, — у нас все знают… Только…
-что: «Только»? – сразу вскинулся Александр Иваныч
-я целый год ходил на факультатив-то… — парень смотрел на Валю исподлобья, — и то ещё…
-дак, то ты! – необидно оборвал его отец, — а Валюшка-то, она! Но! Милая! – он принялся подгонять лошадь…
Вот так мама попала на своё первое место работы. И дактилологию освоила, и азбуку Брайля, и из воспитательницы интерната стала полноценной учительницей начальных классов. Сначала для глухонемых, а потом и для слепых детей. Сколько в её фотоальбоме фотографий её тогдашних учеников! С прекрасными словами, с признаниями в любви, даже, с предложениями руки и сердца.
Но осенью 60-го года из армии должен был вернуться её парень, в будущем мой отец. Мама решила получать высшее образование, но не педагогическое, а как ей тогда показалось, настоящее рабочее. Повзрослев, она с трудом себе представляла, как она будет жить с Веной Папулиным, работая учительницей. Вена был хулиган и второгодник. При этом играл в духовом оркестре, был капитаном футбольной команды, и вообще главным в их Революционном союзе молодёжи, который они придумали ещё в школе. Во всём он был лучшим, но вот школа, учителя это было не про него. Хотя мать его лучшего друга, Женьки Замяткина, была на тот момент директором Чертовищенской восьмилетней школы. Двадцати трех летняя Валя решила пойти учиться в текстильный институт города Иваново.
И направление в своей Кинешемской школе получила, хотя и отговаривала её директриса.
-ты прирождённый педагог Валечка, тебе бы в этом направлении надо двигаться
«Нет. Рассуждала Валентина. Не буду я мужу своему вечным укором…»
И в августе 60 года поступила в Ивановский текстильный институт. Тут вернулся из армии её будущий муж, мой папа Вена. Вернулся и сразу заговорил о свадьбе.
Какая учёба, если семья. И Мама перевелась на заочный, устроившись работать на Ивановский Меланжевый комбинат зарядчицей. И деньги в семью, и учёба по профилю.
В феврале 61-го, сыграли свадьбу.
-вот так жена, — сетовала накануне свадьбы, будущему мужу Венедикту его мать, бабушка Нюра, — ты стал быть, здеся, на фабрике, а она? Даже не в Вичуге! В самом Ивановом! Вона! Хороша семья!
Папка разрывался между молодой невестой и матерью и в итоге уговорил невесту бросить институт и работу Иваново, подкупив тем, что будет очень даже рад, если Валентина вернётся к педагогической деятельности.
Всё что смогли маме предложить на тот момент в районо это учительницей в начальную школу в Дягелихе. Не дома конечно, но и не Кинешма. Хотя зарплата по сравнению с Кинешемским специнтернатом всесоюзного значения – слёзы.
На работу, в начальную школу Дягелихи, маму устроили сразу после свадьбы и только через месяц официально уволили с Меланжевого комбината
Папка, на тот момент, отучившись в ФЗУ, работал сварщиком на Чертовищенской фабрике.
Он быстро проявил себя как талантливый организатор молодёжи. Особенно руководство фабрики оценило его организаторские способности на строительстве нового стадиона. На месте старого у долгостроя начали строить два новых фабричных дома. Страна решала жилищный вопрос.
Папка, капитан деревенской футбольной команды, которую на тот момент, взял под своё крыло совхоз «Восток», для участия в футбольных турнирах ДСО «Урожай», со своим другом, Румянцевым Константином Афиногеновичем, большим поклонником футбола, взяли на себя всю организацию строительства нового стадиона. В короткие сроки стадион начал функционировать.
Руководство комбината не оставив без внимания, то что за молодым сварщиком готова идти молодёжь, выдвинуло папку на должность освобождённого секретаря комсомольской организации фабрики.
Став частым гостем райкома ВЛКСМ, молодой муж нашёл возможность договориться и в Районо о переводе жены из неполной деревенской начальной школы на работу в Районо на должность заведующей методическим кабинетом.
Но мама мечтала о школе. Работа в Районо давала ей возможность отслеживать возникающие вакансии. И в сентябре 1961-го года она устроила себе направление в Новописцовскую одиннадцатилетнюю (тогда) школу, учительницей начальных (1-4х) классов, несмотря на то, что пошёл седьмой месяц беременности первенцем. Моим старшим братом Серёгой.
В Ново-Писцовской школе мама проработала год, выпустив из начальной школы класс, который приняла год назад. Успела за этот год родить первенца. Как потом рассказывала: «Рожать увезли с уроков, а после родов вышла, как в ясли взяли» В ясли тогда брали с трёх месяцев. Значит, 29 ноября 1961 родила, а в марте уже вышла на работу. Рассказывала, что между уроками в школе сцеживалась, после уроков в Новописцовской школе бежала в Чертовищи через лес, что бы покормить в яслях. В яслях и оставляла банку со сцеженным молоком на завтра.
Через год, после рождения Серёги, в сентябре 1962, она, наконец, получила место учителя начальных классов в нашей Чертовищенской школе. Но, в 1964-м ей пришлось перейти на работу в детский сад. Потому, что папка ушёл работать в школу. А, детский сад был комбинатовским, и принимали туда в первую очередь, детей тех, кто работал на фабрике. Для детей учителей места не хватало. Школа относилась к Районо, а не к комбинату. Что бы Серёга мог и дальше, продолжать ходить в детский сад, мама перешла туда работать воспитателем. А через год на свет появился я.
Как мой отец, хулиган и второгодник в юности, попал на работу в школу, это отдельная история, и к ней мы ещё не раз вернёмся в этих рассказах.
А, пока, всё складывалось так, как складывалось. Папка работал учителем в физкультуры в Чертовищенской школе, а мама воспитателем в детском саду фабрики №2 деревни Чертовищи, куда пока ходил и я, правда, в другую группу.
Чтобы оставить комментарий, Вам необходимо указать свой Email. После этого Вам на почту будут приходить уведомления о новых публикациях.